Снег после долгой зимы успел растаять, а газоны налились первой зеленью, но на улицах Лондона все равно было холодно. Шарлотта натянула на плечи теплую вязаную кофту и выскользнула из магазинчика ингредиентов, улучив момент, когда не было покупателей. В руках темноволосая держала свежий, еще немного теплый хлеб, купленный не далее, как минувшим утром у бакалейщика, чья лавочка находилась вниз по улице. Расположившись на скамье у своего магазинчика, Шарлотта отламывала хлеб маленькими кусочками и бросала их на землю, подкармливая голубей. Птицам приходилось непросто в Косом переулке: булочник гонял их метлой, а ведьма из магазина сыров и вовсе грозилась наслать порчу, чтобы извести всех птиц в небе над Лондоном, и только Шарлотта периодически подкармливала их свежим хлебом, понимая, как сложно тем найти пропитание. Птицы слетались со всей округи, чтобы знатно пообедать, но никогда не надоедали англичанке своим вниманием: после кормежки те вновь разлетались по облюбованным крышам, а так же снова и снова изводили сырную ведьму, пачкая кованую вывеску над ее магазином.
" - Ты ведешь себя так, словно ничего не случилось", - раздался протяжный женский голос, в котором всегда звучали нотки недовольства. Этот голос явно был обращен к Шарлотте и, подняв голову, она увидела ведьму из бара напротив. Та облокотилась на дверной проем и, изредка затягиваясь сигаретой, пристально наблюдала за Сеймур. Ведьма была всего на год или два старше самой Шарлотты, а ее завитые волшебством волосы были угольно-черные, ровно как и глаза, сводившие с ума многих завсегдатаев бара, но девушки никогда не ладили между собой. Черноволосая ведьма не упускала ни единого шанса сказать что-то колкое в адрес Сеймур с того самого дня, как последняя взялась за работу. И сейчас было так же - Шарлотта не сразу поняла смысл сказанного ведьмой, но ждать от той добрых слов не приходилось. Докурив сигарету, черноволосая выбросила ее прямо на тротуар, а затем неторопливо двинулась в сторону Сеймур: "- Я так и знала", - хитро улыбнулась она, словно они вмиг стали лучшими подружками и только что поделились друг с другом самыми сокровенными тайнами. "- И твоя невинность меркнет, Святая-Сеймур? Какая разница скольких он убил, если богат и знаменит, ведь так?" Черноволосая засмеялась так звонко, что этот смех мурашками отдавался по коже Шарлотты, и та замерла на месте, не позволяя себе лишний раз вдохнуть, в ожидании того, что последует за этими обвиняющими словами ведьмы. А та, закончив смеяться, кинула на колени Сеймур свернутую газету и, бросив напоследок - "Не такие уж мы с тобой и разные, Сеймур", - удалилась прочь, покачивая бедрами.
Свежий хлеб в ее руках сам собой закончился, а голуби разлетелись, возвращаясь к своим ежедневным делам, и только Шарлотта так и осталась сидеть на лавочке, уставившись на свежий выпуск Ежедневного пророка, словно на врага, принесшего плохую весть. Не открывай - шептал ей внутренний голос, но руки сами собой подняли сверток, а деревянные пальцы расправили страницы. На первой полосе был он - она узнала бы его любым, живым и счастливым, или потерянным и раненным; она узнала бы его среди большой толпы и тихо радовалась каждой его победе, но в этот раз он был другим - среди авроров, которые заламывали ему руки и обвиняли в связи с Пожирателями Смерти. Большие печатные буквы обвинительного заголовка статьи словно сжали ее горло ледяными пальцами.
Все последующие дни слились в одну сплошную серую полосу, наполненную лишь одной навязчивой мыслью, с которой темноволосая не знала что поделать. На улице, кажется, стало чуть теплее, но долгожданная весна никак не наступала, и лишь только занялся дождь. Огромным капли барабанили по черепице крыши ее маленькой квартирки каждую ночь, когда Шарлотта пыталась закрыть глаза и забыться сном, но каждое ее сновидение было наполнено образами высокого мужчины в черном пальто, и хоть тот ни разу не повернулся к ней лицом, Шарлотта знала кто это был. Кто еще мог навещать ее в снах, помимо него. Раньше она непременно всегда стремилась к нему: ускоряла шаг, протягивала руки и слегла трогала его за плечо, чтобы он обернулся и прижал ее крепко-крепко к своей груди. Она почти потеряла надежду почувствовать его объятья в реальности, но во снах могла позволить себе такую слабость. Но теперь Шарлотта больше не бежала за ним; она замирала на месте и нерешительно наблюдала за широкоплечей фигурой, будто ожидая, что та сама подскажет ей верный ответ. Но фигура ее снах предательски молчала, оставляя Сеймур к утру все в том же замешательстве, с которым она и засыпала.
Она не хотела читать газеты, игнорировала сплетни и старательно избегала любых разговоров, касающихся этой темы. Но новости, так или иначе, все равно просачивались в ее магазинчик: Ангуса обвиняли в связях с Пожиратели и говорили, что даже нашлись свидетели, неопровержимые доказательства. Они говорили, что это самое громкое разоблачение за последние годы, и что карьере Кэмпбелла точно пришел конец, но затем, спустя несколько дней, все равно отпустили. И этого Шарлотта боялась больше всего. Страх ее усиливался осознанием того, что несмотря на все сплетни, окружившие ее плотными коконом, она все равно хочет его увидеть, и в каждой приближающейся к дверям ее магазинчика фигуре, англичанка все равно искала его.
Ангус пришел лишь спустя несколько дней. Возник на ее пороге, словно приходил к ней каждый вечер, и смел заходить не дожидаясь разрешения. Поспешно прикрыв за мужчиной дверь, Шарлотта обошла его, замерев прямо перед ним: - Ты пришел, - тихо прошептала она, словно говорила это и вовсе не настоящему Ангусу, а тому, какой являлся к ней в снах. Только тому, другому и ненастоящему, она могла признаться в том, что очень ждала и не находила себе места без него. - Живой, - все так же отстраненно шепчет англичанка, а у самой взгляд искрится от неподдельного счастья, словно Кэмпбелл является не преступником, отпущенным под залог, а новогодним чудом. Ее собственным, настоящим чудом, и только мгновение отделяет Сеймур от того, чтобы не кинуться к нему с объятьями.
Но затем минутное наваждение сходит, и улыбка на лице темноволосой меркнет, превращаясь в грусть. Она так и не придумала что сказать Ангусу, когда он придет, и поэтому лишь тихонько вздыхает, отводя в сторону глаза - самый красноречивый ответ, который она могла бы ему дать. Между ними повисает неловкая пауза, и Сеймур не сразу находится как ее прервать, но знает точно лишь одно: стоило Кэмпбеллу переступить порог ее дома, как с ее плеч будто упала тяжелая каменная глыба, и даже дышать стало легче, а унылый интерьер ее маленькой квартирки преобразился, будто какой-то волшебник вдохнул в него жизнь. Понемногу возвращая себе смелость, Шарлотта поднимает глаза на мужчину, тщательно изучая каждую деталь его вида: черное пальто помято, но на самом Ангусе нет ни кровоподтеков, ни синяков, и даже осанка такая же прямая, словно ничто не способно его сломить. Ее Ангус вернулся живым и здоровым, осталось разве что залечить его гордость.
- Ты должно быть замерз, давай я сделаю тебе горячий чай? Ты можешь снять пальто и... - на мгновение темноволосая замялась, что же такое "и" еще мог сделать Ангус, добавив уже чуть тише: - и пройти. Она так и не смогла заставить себя улыбнуться, и поспешно занялась маленьким глиняным чайником, чтобы скрыть от Кэмпбелла тяжесть его проступков, которая легла и на ее плечи тоже.